Письмо № 12

11/13/99
Governor of Maryland
Parris Glendening

Dear Parris:

Наконец, у меня стали прорезаться зубчики. Я очень доволен, так как отпала необходимость в зубных протезиках, которые я предполагал заказать у нашего лучшего дантиста Шаца. Может быть доктор Шац не в таком восторге как я, но я буквально счастлив. Конечно свои зубки – это большое удобство, можно все грызть, жевать и даже кусаться. Но моя мама все же решила показать меня врачу, хотя я, лично, не видел острой необходимости и пользы в этих визитах.. Но с мамой я стараюсь не спорить, хотя у меня со дня рождения глубокое предубеждение к врачам и я счастлив, когда я их не вижу.

Но меня никто не спрашивает, не согласовывает эти вопросы со мной, а просто везут меня к врачу, когда им ( я имею в виду родителей) заблагорассудится. Сразу как мы приехали, я интуитивно почувствовал что-то неладное. Интуитивное чувство у меня сильно развито в отличие от других пяти чувств. Во-первых, не было дедушки, а во-вторых, зачем такая поспешность.

Как всегда , врачиха заставила нас немного подождать. Этого я не люблю, так как у меня плотный распорядок дня и со временем всегда напряженка. Через 10 минут она вошла в кабинет, где я уже лежал полуобнаженный, и быстро-быстро затораторила по-английски, похлопывая меня по попе и другим интимным местам. Я ей уже знаю, поэтому вел себя тихо, следя за ей действиями. “ Perfect, perfect, all perfect, beautiful boy..” автоматически говорила она дежурные слова. Я уже выучил их наизусть, но внимательно слушал, не сводя с неё глаз.
Затем она на минуту вышла, снова зашла, что-то держа в руках. Подняла мою правую ножку и довольно больно уколола в попу. Укол в попу не очень болезненый, но неприятный. Я покривился, но смолчал. Она заулыбалась, закрутилась и заговорила еще быстрее.Вдруг я почувствовал страшную боль в ножке. У меня потемнело в глазах. Это был второй укол. «Ах, ты , змея подколодная» – быстро мелькнула мысль. Боль в ноге стала еще сильнее и нетерпимее, и я громко заплакал. Горькие слёзы катились по моим щечкам, но я больше думал о коварстве, с которым она все это сделала. Не давая мне времени, чтобы опомниться, она сказала, что мне можно давать всё, за исключением…. И тут она стала перечислять, чего нельзя есть- орехи, семечки, рыбу, красную икру, грибы, крабы, халву, естественно вино и водку… « Какая лицемерная женщина»-подумал я. И вот почему:

Наблюдая за тем, как у нас проходят именины и другие торжества, я делал выводы, что употреблять водку и вино вкусно и полезно. Когда дядя Вова, папа, или дедушка выпьют , их лица становятся приятно розовыми, глаза масляными, они счастливо улыбаются всем, много говорят, становятся веселыми и добренькими. Значит имеется положительный эффект. А она говорит твердым голосом: «Исключить из рациона!».Куда идет, я бы сказал, хваленная американская медицина… Пока я думал и рассуждал над её словами, она еще в третий раз успела меня уколоть…

Но плохие мысли быстро забываюся в моем возрасте и уже в машине я стал думать только о том , что я буду кушать на ужин. Я люблю вкусно поесть, и мысли об еде всегда приятные и сладкие, так что я тихонечко вздремнул…

Постепенно я начинаю понимать психологию взрослых и вырабатываю новые приемы поведения с ними. Для того, чтобы я не морочил им голову, они сажают меня в манежик или кроватку. Но мне это не всегда нравится, так как там небольшой оперативный простор. Поэтому я начинаю ныть, канючить или вызжать, выражая таким образом свое недовольство. Они не выдерживают ( я уже говорил, что у них слабые нервы) и пускают меня на пол, где открываются большие возможности для различных действий. Я быстро ставлю перед собой задачу и приступаю к её выполнению. При этом я стараюсь делать то, что мне не разрешают или чего нельзя делать по разным соображением ума. Когда я тихо что-то делаю, взрослых это настораживает, и они подходят ко мне и наблюдают за моими действиями. Они больше бояться, когда я делаю что-то молча, чем когда я издаю звуки или крики. Это значит, что я что-то рву, ломаю или порчу. Они бросают все свои неотложные дела и подходят ко мне.Таким образом я привлекаю их к совместным решениям, поставленных мною задач.

Когда мы выходим гулять с дедушкой , все жители Милбрука обращают на нас внимание. Они что-то между собой вначале обсуждают, а затем подходят ко мне, поправляют на мне шапочку или носки, а я улыбаюсь. Я катаюсь на качелях, а они рассуждают, какое я получаю удовольствие.

Вообще большинство иммигрнтов из России говорят, что занимали там, в прошлом , важные должности. Главные инженеры, главные врачи, крупные ученые, выдающиеся спортсмены, директора – вот кем были они.. А если кто-то не занимал важной должности в прошлом, то он был таким, что от него все зависело, и важные люди нуждались в его услугах. Один из иммигрантов во всеуслышание заявил, что хотя он и не был директором, но занимал должность старшего помощника младшего дворника.

Так как все они в прошлом имели огромные или большие заслуги, то ходили очень важно и всегда ждали, чтобы с ними встречные здоровались первыми. Узники гетто считали, что они страдали больше других, а участники войны говорили, что они рисковали жизнью и совершали бесстрашные подвиги во имя и счастье будущих поколений.

«Как же мне вести себя?»- подумывал я. Меня часто обижают, особенно врачи, я страдаю, когда хочу кушать или у меня что-то болит. Может быть мне тоже ждать, когда встречные со мной будут здороваться первыми. Но с другой стороны, я моложе всех, значит я должен здороваться первым. После долгих раздумий я решил, что буду кричать «Здравствуйте, здравствуйте, здрастье, здрастье…» как только меня вывезут из парадного. Кричать хочется и надо, а что кричать, какая разница.

Sincerelу,
Рома Сухой.